В каком-то смысле мы сами все эти годы готовили триумф технологиям слежки и контроля. Социальные сети, смартфоны, разнообразные приложения делали нашу жизнь комфортнее, но в то же время накапливали персональные данные.

Чтобы узнать о наших покупках, передвижениях, контактах, политических или музыкальных предпочтениях государству теперь достаточно просто проанализировать «цифровой след». Это след остается в Интернете благодаря технологиям, которые способны регистрировать каждое наше действие. Самая известная из них — Big Data — из разных «клочков» информации способна собрать единую пользовательскую картину.

Например, в Instagram, эти технологии могут проанализировать фон, на котором человек себя запечатлел. Скажем, по состоянию ремонта в его квартире, виду из окна, стоимости мебели можно определить его уровень доходов, вкусы и предпочтения, местоположение. Необходимо только задать нужную корреляцию — и данные у вас в руках.

Известно, например, что Вконтакте одно время даже «мотивировала» пользователей загрузить как можно больше персональной информации.
За это юзерам давался больший процент к виртуальному рейтингу. Отменить эту систему решили только в 2011 году.

По тому, что человек лайкает или чаще всего смотрит в соцсетях, государство или крупные компании могут реконструировать желания и самые глубинные потребности пользователя. Под государственным контролем потенциально может оказаться и информация, которая хранится в облачных сервисах.

Крупнейшие IT-гиганты ежедневно собирают о нас информацию для того, чтобы не только улучшать свой «продукт», но и использовать эти данные для маркетинга. Например, «умный алгоритм» анализирует наши перемещения каждый раз, когда мы включаем смартфон. Анализирует частоту и время пользования каждым сайтом или приложением. Также компании видят историю поисков и места, которые чаще всего посещает пользователь.

Facebook, как и другие социальные сети, видит наши контакты, переписки, личные документы. При этом пользователь нередко сам ставит «галочки», разрешая сбор этих персональных данных, и не задумывается о том, что это согласие можно «убрать».

Никто не защищен и от «скрытой» слежки, свидетельство чему несколько громких примеров «утечки» персональных данных. В марте 2018 года британская компания Cambridge Analytica, например, получила данные 50 миллионов пользователей Facebook. Эта информация могла использоваться для поддержки Дональда Трампа на выборах,
считают американские парламентарии.

Другой пример: слежка, запущенная Facebook во время пандемии. На сайте компании сообщается, что информация о перемещении пользователей будет носить анонимный характер и использоваться для составления статистики.

Не застрахованы от утечек информации и в России. По данным экспертно-аналитического центра Infowatch, в России количество ушедших в публичное поле данных за год увеличилось более чем на 40%. Так, например, крупнейшей «утечкой» прошлого года стала информация оператора фискальных данных «Дримкас». Предположительно, в открытом доступе оказались около 90 миллионов страниц с информацией о физических и юридических лицах.

Еще один способ отследить человека – нейросети. Уже сегодня некоторые торговые сети распознают клиента по лицу: информация о каждом посетителе отправляется на телефон продавцу или охраннику, благодаря чему они могут узнать, например, какой именно к ним пришел клиент, какая у него кредитная история, есть ли у него судимость и так далее. Потенциально всю эту информацию государство также может получить, чтобы использовать ее для усиления контроля.

Сегодня «цифровой диктатурой» номер один является Китай. Стержнем, позволяющим контролировать население в 1,5 миллиарда человек, является система социального рейтинга. Вспоминается один из эпизодов сериала «Черное зеркало», где аренда дома или пользование благами цивилизации прямо зависит от личного рейтинга в мобильном приложении. И сегодня в Китае это уже не является фантастикой.

Система социального рейтинга в Китае присваивает гражданину баллы после сбора, агрегирования и анализа данных. Предприятия собирают информацию о своих собственных операциях и обязаны предоставлять эту информацию местным и национальным органам власти. Эта информация консолидируется в централизованной базе данных. Например, при начислении баллов для бизнесменов учитываются следующие параметры:

· своевременная уплата налогов;
· наличие необходимых лицензий у предпринимателя;
· соответствие экологическим требованиям;
· соответствие стандартам качества продукции;
· соответствие специальным требованиям отрасли.

Оценки напрямую влияют на жизнь граждан, они мотивирует исполнять все предписания, как в Instagram: чем больше у тебя лайков, тем больше тебе позволено, и наоборот. В противном случае, человек рискует получить следующие ограничения:

· запрет на поездки;
· запрет на размещение в отелях;
· отказы в работе;
· повышенное внимание, дополнительные проверки.

Налаженный механизм позволил присваивать разным группам граждан отдельный уровень доступа в магазины, на работу и учебу в период пандемии. Алгоритм высчитывался по множеству показателей, включая количество заболевших в цепочке контактов, возможному риску заражения и так далее.

До 2021 года Китай планирует увеличить сеть камер с системой распознавания лиц до 600 миллионов единиц. Уже сейчас их хватает
для того, чтобы распознать граждан, переходящих дорогу на красный сигнал светофора, и публично «наказать» — вывесить фотографию на доску нарушителей. В ресторанах быстрого питания камеры помогают посетителям быстрее сделать заказ (запоминают ваши предпочтения и при следующем визите сразу предлагают готовый набор). И даже чтобы получить туалетную бумагу в общественной уборной вам придется идентифицироваться у автомата по лицу.

КНР не планирует останавливаться в продвижении цифровых технологий. Только в 2020 году здесь было выделено порядка $1,4 триллиона на развитие сетей 5G, ИИ и технологий беспилотников. Реализовывать масштабные проекты будут признанные во всем мире поставщики облачных вычислений и анализа данных — Alibaba Group Holding и Tencent Holdings. Однако уже сегодня китайский аналог Google — компания Baidu — может похвастаться распознаванием лиц с точностью до 99%.

Китай имеет единый подход к регулированию «виртуальной жизни»,
так что правозащитники из Human Rights Watch заявили, что в КНР налажена «сеть тотальной государственной электронной слежки и изощренная система интернет-цензуры». Однако для КНР с населением в полтора миллиарда цифровой контроль является эффективным способом сохранить социально-экономическую стабильность. Кроме того, что сама восточная ментальность дает идеальную почву для «цифровой диктатуры».

Совсем другая ситуация наблюдается в западных странах. Сам сбор и хранение персональных данных в Европе и США пока не центрированы вокруг государства. Они распределены между крупнейшими компаниями, что на данный момент не позволяет государствам получить монополию
на информацию о гражданах, как это сложилось в КНР.

Конечно, государства принимают законы, направленные на защиту персональных данных, а сами подспудно стремятся поставить digital-сферу под свой контроль. Однако традиционно более сильные корпорации, с которыми правительствам приходится постоянно искать консенсус, а также сильный правовой климат удерживают эру наступления цифровой диктатуры. Поэтому ситуация здесь складывается двойственная.

С одной стороны, считается, что американские спецслужбы получили полный доступ к «виртуальной» жизни граждан после терактов 11 сентября. В 2007 году в тех же Соединенных Штатах приняли «Закон о борьбе с терроризмом». В это же время у ФБР и ЦРУ появляется сервис для сбора персональных данных пользователей соцсетей, а также сервисов Microsoft, Google, Apple, Yahoo. Была получена возможность
даже для записи телефонных разговоров. О тотальной слежке «большого брата» подробно рассказал Эдвард Сноуден, вынужденный скрываться сегодня в России.

При этом американцы стремятся не отстать от Китая и также активно развивают потенциал «больших данных»: еще во время президентства Обамы американское правительство запустило шесть федеральных программ по развитию больших данных на общую сумму $200 миллионов.

С другой стороны, в некоторых американских штатах действуют очень жесткие законы по защите персональных данных. Например, в 2020 году в Калифорнии был принят закон, позволяющий гражданам знать, какую информацию о них собирают компании и как они ее используют. При этом каждый пользователь имеет право потребовать удалить всю информацию о себе. В этом же штате запретили использовать технологии Face-ID для работы полиции.

Законы, направленные на защиту персональных данных, принимаются и в Европе. С 25 мая 2018 года на территории ЕС начал действовать Общий регламент по защите данных (GDPR). При этом он распространяется
и на компании стран, которые не входят в ЕС.

Согласно Регламенту, информация об использовании данных должна предоставляться субъекту в доступном виде, а согласие на обработку
не должно быть «секундной процедурой». Подтверждение должно быть «четким утвердительным актом в письменной или устной форме», — говорится в документе. Компания, собирающая данные, также должна обеспечить должный уровень их защиты от утечки.

Традиционно сильное гражданское общество в западных странах проявило себя и в период пандемии, так что решения, принятые европейскими властями, не предполагали прямого и постоянного контроля человека. Например, в Польше обязательная загрузка селфи в специальное приложение распространялась только на вернувшихся из-за границы.

Западная Европа тоже далеко не сразу пошла на цифровой контроль. Во Франции, например, только в первой половине апреля дополнительно к печатному формуляру для выхода из дома, ввели онлайн-форму. При этом гражданам пообещали, что власти не смогут хранить и использовать персональную информацию. Заступается, во всяком случае публично, за неприкосновенность частных сведений о гражданах ЕС и руководство «старого света». Комиссар Совета Европы по правам человека Дунья Миятович в одной из своих статей подчеркивает, что обеспечение здоровья не должно стать «карт-бланшем» для слежки.

Западная Европа тоже далеко не сразу пошла на цифровой контроль. Во Франции, например, только в первой половине апреля дополнительно
к печатному формуляру для выхода из дома, ввели онлайн-форму. При этом гражданам пообещали, что власти не смогут хранить и использовать персональную информацию. Заступается, во всяком случае публично, за неприкосновенность частных сведений о гражданах ЕС и руководство «старого света». Комиссар Совета Европы по правам человека Дунья Миятович в одной из своих статей подчеркивает, что обеспечение здоровья не должно стать «карт-бланшем» для слежки. Китай имеет единый подход к регулированию «виртуальной жизни», так что правозащитники из Human Rights Watch заявили, что в КНР налажена «сеть тотальной государственной электронной слежки и изощренная система интернет-цензуры». Однако для КНР с населением в полтора миллиарда цифровой контроль является эффективным способом сохранить социально-экономическую стабильность. Кроме того, что сама восточная ментальность дает идеальную почву для «цифровой диктатуры».

В России в экстремальных условиях пандемии случился настоящий цифровой «бардак»: разные регионы не смогли договориться о единой для всей страны системе контроля граждан. И этот «бардак» во многом характеризует и сам процесс установления цифрового контроля на территории страны.

Так, в Москве приложение «Социальный мониторинг» сбоило и выписывало на пустом месте штрафы. Цифровые пропуска нередко получали люди, не работающие на предприятии, сотрудники которого осуществляют «общественно значимую работу». Не все регионы России оказались готовы и к цифровому внедрению контроля.

Например, Саратовская область смогла ввести только бумажные пропуска. Их утверждение в администрациях привело к тому, что граждане столпились около органов власти и создали очередь в первые дни введения режима. Цели самоизоляции были грубейшим образом «опрокинуты». И таких регионов в нашей стране было много.

Эксперты отмечают, что на данный момент «цифровая диктатура» едва ли осуществима на территории России: пока нет полноценной инфраструктуры, до конца не проработана правовая база, не наработана достаточная судебная практика. Нет, в конце концов, и ясного целеполагания.

Однако, учитывая современные тенденции, надзорный потенциал государства в России должен будет неминуемо нарастать, а технологии, сопровождающие этот процесс, развиваться. Причем, как отмечают эксперты, особого сопротивления со стороны граждан на этот счет вряд ли стоит ожидать.

Уже с 2006 года в России действует Федеральный Закон «О персональных данных», который отмечает, что на сбор и обработку данных обязаны запрашивать разрешение, а хранить их можно только внутри страны, «цифровой контроль» в нашей стране начинает получать правовую основу.

Также с 2019 года в столице действует система распознавания лиц для построения «системы наблюдения за участниками массовых мероприятий». Такая система, активно работающая в Китае, позволяет найти и опознать любого человека. Система является частью стратегии «Умный город — 2030». Стоит сказать, что программу приняли практически без обсуждения с жителями столицы. Зато, как сообщают власти, составители положений посоветовались с футурологами.

Ранее в России были приняты и нормы о «суверенном рунете», и знаменитый «пакет Яровой». «Суверенный рунет» позволит российскому сегменту Сети автономно функционировать, чтобы не зависеть от западных компаний. А одной из самых резонансных норм «пакета Яровой» стало обязательство операторов связи шесть месяцев хранить записи телефонных звонков и переписку пользователей. Эту информацию нужно будет передавать в правоохранительные органы, если они понадобятся для оперативной работы.

24 апреля 2020 года был опубликован закон об эксперименте по развитию искусственного интеллекта в Москве. Его задача — превратить столицу в «умный город». В рамках этого эксперимента, предусматривается масштабный сбор и обработка персональных данных, полученных в результате обезличивания. Такие данные не могут быть переданы лицам, не являющимся участниками эксперимента.

«Цифровое наследие» коронавируса пока невозможно осознать до конца. Власти протестировали на гражданах возможности контроля, научились устанавливать «колпак» для людей, причем, оперативно. Опасность для России заключается в том, что государство получило готовые технологические решения для слежки и контроля. Их, к примеру, можно использовать на акциях протеста или для ограничения передвижений. Это можно сделать и с помощью специальных приложений, и посредством обязательной отправки СМС с указанием цели поездки.

Многие специалисты сходятся во мнении, что мир уже не будет прежним,
а настрой государства на контроль существенно вырастет. «Большой брат» вместе с правительствами пойдут вместе, заставив платить граждан за свою дружбу. Повышение налогов, национализация компаний и ограничение гражданских свобод способно стать обыденностью для многих стран мира. Все это будет обосновываться чрезвычайно высокими тратами на обеспечение безопасности. Однако полной ясности нет ни у кого.

До сих пор много вопросов и о том, что станет с «наследием» пандемии. Кто и как воспользуется нашими персональными данными, которые собирались в рамках борьбы с эпидемией? Есть ли правовые «барьеры» для защиты этих персональных данных? Какова гарантия того, что эти данные действительно будут удалены?

Специалисты полагают, что для повышения доверия необходимо будет выстроить качественно новый диалог.

В конце концов, для того, чтобы навязать обществу «цифровую диктатуру», совсем необязательно это делать насильно.